Есть «Солнцецветы», они делают какие-то совершенно разные вещи, но при этом нигде не написано, что это за люди, где они живут, что они делают. Меня, честно говоря, это страшно интересует.
Разные очень люди, живут они в разных городах.
Обложка альбома 'Период солнечный инкубаций', Солнцецветы, 2009
Ну хорошо: где ты работаешь, где работают эти люди, где вы репетируете, что вы слушаете, что вы хотите играть? Вот такие штуки.
Я бы с удовольствием не работал нигде, я бы занимался только музыкой. Я хочу записывать серьезную музыку, я хочу сделать «Pet Sounds» белорусский, но у меня нету времени нифига – приходится работать.
А ты кем работаешь?
А остальные ребята что делают?
Все где-то работают. Кто-то переводчик, кто-то занимается всякими играми, кто-то сторожит.
Это же дико интересно. Это как читать про людей, которые делали инди-рок в 90-х: некоторые, допустим, всю жизнь чинили компьютеры и одновременно вечерами записывали офигенную музыку.
Ну вот. У меня большая семья: четверо детей, старшему 17 лет, младшему года нет. Естественно, мне приходится много работать. Но я нашел для себя нормальный способ заработка: я дизайнер, проектирую книги. Это не реклама сраная, а нормальное вечное ремесло. Вообще, мы мало времени проводим вместе, сейчас больше время одиночек и индивидуального творчества. Я хочу найти такой мобильный способ занятия с медиа и самим материалом, чтобы этим можно было заниматься на ходу. Поэтому я сейчас и делаю проект «Мох». Это ярость, выраженная в очень компактных формах, ярость типа «Вы хотите инди-рок? Х..й вам! Получите «Ласковый май!»
Обложка альбома 'Миллиард желтых птиц', Мох, 2010
«Мох» же вполне попадает в тренды современные – гипногоджик и все такое. Это специально?
Нет, это они попали. Мне всегда хотелось делать что-то в русле «Ласкового мая» – запредельно кошмарный саунд, жутко сиротский драйв. Сегодня слушал первый альбом «Ласкового мая» – Ариэль Пинк просто дитя по сравнению с этим. Если вычесть эстетические недостатки, всякий сиротский идиотизм, то это дико круто и интересно. Я вчера смотрел видео «Старый лес», там не этот кошмарный Шатунов поет, а Разин. Он тоже полный дебил, но он как-то целомудренно это все делает, как-то очень уж вставляет.
Так откуда это берется? Они дебилы, они играют ерунду...
Они не ерунду играют! У них ох…енные песни, и сделаны они свежо, в них много драйва. Делать поп-песни – это же страшно трудно: чтобы она была не калекой, чтобы в ней была жизнь, чтобы это был организм. Просто бывает много лишнего, налет паскудства какой-то. Если от него избавиться, сделать это с сердцем и любовью, получается офигенная тема. В этом же вся суть – оживить неразложившиеся культурные трупы прошлого.
Цель «Моха» – доделать то, что не доделал «Ласковый май»?
Да нет, у меня цель очень тупая – чтобы меня кто-то кормил. Других целей у меня нет.
Обложка альбома 'Абсолютно спокойно', Мох, 2010
А «Кидай бобы» – что это значит?
Мы были полтора года назад на опенэйре в Карелии, сидели среди дюн в соснах, курили траву, играли что-то и варили макароны. И было несколько банок консервированных бобов, и мы их тоже грели. И тут к нам пришла кошка из леса и стала лезть в палатку за этими бобами, ну а мы играли, у нас был индийский инструмент, дебильный такой, и мы пели про все это.
Про эту песню есть какие-то дичайшие сборники, это что такое?
Некоторым моим песням по 20 лет, но обработка каждый раз меняется. Я прожил два года в Москве, вернулся полтора года назад в Минск и решил найти что-то новое. Потому что «Волшебная Одноклеточная Музыка» не оправдала наших ожиданий, не стала массовой. А мы рассчитывали, что это будет мощное движение. Не хотим позиционировать её как авангард или психоделию. Это ни хрена не авангард. В «ВОМ» драйв и психоделия – побочные эффекты; она – про микроткань звука. Это ощущаешь только на концерте или на первом треке нашего альбома «Аврора» – звук вибрирует, будто северное сияние, и никуда не движется. Мы не используем примочек, играем на чистом гитарном звуке. Потом была попытка сделать автономные песни, поэтому появился кассетный магнитофон, он же сам по себе музыкальный инструмент. Тут есть смыкание с историей хип-хопа, электро-фанка, всt это мне очень близко.
Меня что еще занимает. У «Бэтманов Большой Украины» местами начинается что-то типа группы «Верасы», только идеальной, какой никогда не было и быть не могло.
Мы одно время хотели переименоваться в «Солнцесябры».
Обложка альбома 'Отдых синих людей', Бэтманы Большой Украины, 2010
Ок, расскажи, что вы играли раньше.
Вообще начинали мы играть панк-рок, слушали группу Butthole Surfers. Был просто такой контекст в Минске, в начале 90-х – контекст тяжелой музыки. Если ты играл без гитары и без дикой молотящей ритм-секции, тебя никто не слушал. И мы играли лирическую, духоподъемную, воздушную музыку, но играли ее очень тяжело – это был такой футуристический хардкор, группа «Химера» что-то похожее делала. Потом группа развалилась. Я стал интересоваться импровизационной музыкой, всякими хэппенингами, серийной музыкой, минимализмом. У нас сначала стало все немножко прогнивать, а потом совсем все рухнуло, все разъехались. А потом я познакомился с поэтом и философом Агафоном и мы придумали формулу про «Солнцецветы». Это не группа какая-то, а все люди на земле, и мы че-то мутим; хипповская такая тема. Играли смесь Captain Beefheart, Grateful Dead и дабовых музыкантов. С нами Сергей Пукст выступал постоянно, и Пукст был самый деструктивный. Он тогда был похож на самого настоящего деятеля No Wave: голый прыгал на стекло, шокировал всячески публику, орал.
Концерт Психоделической Колбасы Солнцецветов, клуб ЁЁ, сентябрь 2006
Однажды мы делали концерт на Минском море, там было бунгало посреди поля, возле деревни Тарасово. Привезли аппаратуру, созвали туда народ, пришло человек сто, устроили концерт ночной. А Пукст надел костюм из газет, прыгал и не рассчитал – костюм на нем порвался. Он стал совсем голый. Как настоящий артист решил допрыгать до конца – и прыгнул в какой-то факел, сжег себе все волосы и брови, вообще серьезно пострадал. Доигрались до того, что потеряли способность играть вообще. Когда мы курили и устраивали на концертах буйства, у нас было дохрена публики, а потом, когда стали делать какие-то более сдержанные, умные вещи, публики не стало сразу. И ее до сих пор так и нет.
Как ты сейчас делаешь музыку? Дома?
Нет, я в основном хожу гулять. Я репетирую с плеером на улице, в какое-нибудь поле выхожу и пою в поле. Работаю за городом. Много хожу пешком и много гуляю; мне хочется, чтобы «Мох» был музыкой для людей, которые гуляют. Есть же в Америке культура людей, которые катаются на досках – пусть у нас будет культура людей, которые ходят пешком. Первый EP «Моха» такой и был, дремучий, там не была чилвейва совершенно. Он появился, когда я себе магнитофон купил.
Обложка альбома 'Мох', Мох, 2009
Меня интересует, что ты слушаешь. Можно какой-нибудь топ-5 любимых альбомов?
The Beach Boys «Today», The Beach Boys «Summer Nights and Summer Days», «Pet Sounds», «Smile», «Holland». Больше всего люблю сессии к «Smile», их там несколько томов. В 2006 году я выпустил альбом из разных кусков The Beach Boys, на лоу-фай такой переложил, а потом обнаружил, что Джей Дилла тоже в 2006-м выпустил ремиксы The Beach Boys, даже из того самого материала, и обложка почти такая же.
У тебя везде во влияниях и интересах значатся Ариэль Пинк и Джей Дилла, подробнее можно?
А как современным дебилам объяснить, что лучшая группа на свете – The Beach Boys? Они не знают, что это такое, приходится писать им Джей Диллу и Ариэля Пинка.
То есть вот как?
Нет, они крутые очень. Эти ребята мне как друзья, лейбл «Stones Throw» вообще обожаю. Они мне открыли глаза на современную музыку, я до этого полностью в прошлом находился.
Обложка альбома 'Господствующие устрицы', Мох, 2010
Сейчас выяснилось, что огромное количество людей во всем мире занимается похожими вещами: The Beach Boys, Фил Спектор, кассетный магнитофон, лоу-фай. Есть ощущение общности с этими людьми?
Потрясающая вещь произошла, да. Это, наверное, те люди, которые ненавидят музыку 90-х. Думаю, Ариэля Пинка тошнит от группы RHCP. Я всегда любил музыку 60-х – The Beatles, Captain Beefheart, Love – а про The Beach Boys ничего не знал, они у нас какие-то неизвестные были. А году в 2001-м я купил их диск и просто обалдел – мне казалось, что это просто родня какая-то. И потом я услышал Animal Collective и понял: вот эти чуваки знают про The Beach Boys очень хорошо и очень их любят.
А я читал про любимые группы Panda Bear. Он называет, например, группу Metallica и какой-нибудь обычный инди-рок. А про The Beach Boys – ничего. В смысле, этот The Beach Boys у них, по-моему, не столько сознательный, сколько какой-то архетипический.
Да я тоже читал, они говорят типа «не, мы больше The Beatles». Может, у них Beach Boys как «Чайф» какой-нибудь воспринимается. У них еще к тому же была возможность работать много. Сидеть, думать, играть, репетировать. А у нас! Ну вот какого хера шесть миллионов белорусов не могут прокормить какого-то музыканта одного? Семью клопов-кровосов могут прокормить, а меня не могут. По 20 копеек бы скинулись – и мне уже не надо на работу ходить. Я бы им «Pet Sounds» записал, а если бы я им записал «Pet Sounds», к ним бы не пришли потом какие-нибудь пидоры и не завоевали их, как это и будет. Что это за народ, который не может ничего сделать? Кому он нужен! Дебилы, в фейсбуке сидят, им все пох..й, на концерты не ходят, просто у...бищная нация.